История танков типа "D”, построенных фирмой Renault в период между 1926 и 1932 гг., началась практически сразу после завершения Первой Мировой войны.Успех боевого применения FT-17, который признали лучшей боевой машиной той войны, был омрачен многочисленными техническими неполадками, в результате которых около 20% легких танков не могли считаться боеспособными. Также, со стороны военных, поступали нарекания на слабое бронирование, невысокую скорость и проходимость танка по "лунному ландшафту”, что было обусловлено особенностями его ходовой части. С другой стороны, одиночная 37-мм пушка или 7,5-мм пулемет, устанавливаемые на FT-17, вполне их устраивали. Таким образом, был сделан вывод, что французской армии нужен новый танк сопровождения пехоты, с прежним составом вооружения, но с более высокой подвижностью и лучшим бронированием.

Требования к такой машине в 1922 году сформулировал генерал Жан-Батист Юджин Этьен (Jean-Baptiste Eugene Estienne) – родоначальник французских танковых сил, который тогда надеялся, что танки смогут стать отдельным родом войск. В 1923 году фирме Renault выдали заказ на два опытных образца легкого танка, которые получили фабричное обозначение NC. Обе машины должны были получить улучшенную подвеску и более мощный двигатель. Первым был готов второй опытный образец, получивший новое название Renault Modele М24/25 (NC2). Внешне он сильно напоминал FT-17, поскольку Луи Рено решил пойти путем наименьшего сопротивления и использовать корпус от старого танка. Различие заключалось только с новой, 12-катковой ходовой части типа Kegresse с новым типом подвески, резиновыми гусеницами и катковыми "барабанами” в передней части корпуса. Построенный в декабре 1925 года М24/25 на испытаниях развил скорость 18,5 км/ч, став самым быстрым танком того времени. Это как нельзя кстати соответствовало требованиям кавалерии от 1924 года.

В то же время первый прототип NC1 (Renault Modele М26/27) был предложен пехотным войскам и по сути "подгонялся” под соответствующую спецификацию от 1926 г. на "легкий танк сопровождения пехоты” ("leger d'accompagnement d'infanterie”). Собственно, обе модели танков были во многом идентичны, но более важным было то, что таким же образом можно было модифицировать большинство оставшихся FT-17. Была также предпринята попытка предложить танки NC зарубежным партнерам, но продать удалось их совсем немного – наиболее крупным покупателем стала Югославия, которая в начале 1930 года получила 21 танк, ещё 15 отправили в Китай и 5 (по другим данным - 24) в Польшу. Несколько машин в единичных экземплярах были доставлены и в другие страны для демонстрационных целей. Все экспортные танки обозначались как NC27.Французская армия тоже оказалась не в восторге от NC1 и NC2, поскольку эти танки обладали чрезвычайно низкой надежностью ходовой части и были сложны в эксплуатации.

Видя, что простой переделкой старого FT-17 здесь обойтись нельзя инженеры фирмы Renault решились на радикальные доработки. В 1928 году Луи Рено удалось добиться заказа на два прототипа танка NC28, создание которых проходило в рамках "пехотной” программы Char D. Поскольку на этот раз в качестве основы был взят танк NC1 (M26/27) первый прототип новой модификации получил название NC2, что до сих пор вызывает беспорядок в обозначениях. В многих источниках оба этих танка представляются как одна и та же машина, что на самом деле не является верным. Второй опытный экземпляр обозначался как NC3.
В марте 1929 года, после сравнительных испытаний, армия выбрала NC3 и в декабре сделала заказ на 10 предсерийных танков, сменив их название на NC31.
Именно эта модель стала первой новинкой во французском танкостроении со времен выпуска FCM 2C (1921 г.). В отличии от NC1 новая модель получили увеличенный корпус, стоимость которого определялась в 400000 франков, и новую башню ST1 фирмы Schneider.
В мае 1930 года фирма Renault получила заказ на два следующих прототипа, один из которых (Char D2) представлял собой дальнейшее развитие NC31, а второй (Char D3) предназначался для колоний, в то время как серийные танки стали именоваться как Char D1.

Танки прошли модернизацию по следующим пунктам:
- установили более надежную трансмиссию типа Cleavlend с 6-скоростной коробкой передач;
- установили двигатель Renault мощностью 74 л.с. рабочим объёмом 6,08 литра;
- выхлопные трубы перенесли на правый борт, чтобы они не проходили через моторное отделение;
- улучшили систему охлаждения;
- изменили конструкцию поддерживающих роликов;
- ёмкость топливного бака увеличили до 165 литров.
В остальном улучшенные танки NC31 мало отличались от предсерийных экземпляров.

Корпус танка собирался из катаных броневых листов при помощи клёпки. Толщина брони в лобовой части корпуса и бортов составляла 30 мм, нижняя часть борта – 16 мм (по другим данным – тоже 25), крыши и днища – 10 мм. Бортовые экраны имели толщину 10 мм. В наследство от FT-17 и первых танков серии NC на D1 остался скошенный верхний бронелист машинного отделения, что отчасти компенсировало недостаточность бронирования. На корме устанавливался фирменный "хвост”, увеличивавший длину танка до 5,76 м. После этого масса одного корпуса вместе с шасси возросла до 11 тонн, так что теперь D1 мог считаться танком среднего типа.Экипаж был увеличен до 3-х человек, но благодаря увеличенной до 2,16 метров ширине корпуса это не сильно отразилось на компоновке. С левой стороны, в немного выдвинутой вперед рубке с трехстворчатым люком, находилось место механика-водителя. Кроме управления танка он также мог вести стрельбу из неподвижно закрепленного курсового пулемета Reibel калибра 7,5-мм, почти полностью скрытого бронёй. С правой стороны находилось место радиста, который обслуживал радиостанцию ER52 (Emetteur-Recepteur – приёмник-передатчик модель 52) или ER53. Чтобы обеспечить больший диапазон действия на танках D1 была установлена огромная двухбалочная антенна, одна балка которой крепилась к крыше двигательного отсека, а вторая к корме. Из-за этого башня не имела возможность кругового вращения и её радиус поворота составил около 345°.

Из-за отказа от башен ST1 танки D1 временно оснащались старыми башнями от танков FT-17 с 37-мм пушками SA18. Вместо неудачной конструкции, использованной на NC31, фирма Schneder разработала её модернизированную версию ST3, отличавшуюся наличием прямоугольной ниши, создававшей нужную балансировку и увеличивавшей пространство для действий командира танка. Военная комиссия нашла это решение непрактичным, поскольку вес башни увеличился до 3 тонн, а удобств в работе экипажа не прибавилось. Одна из таких башен всё же была установлена на один из танков и впоследствии использовалась для обучения танкистов в одном из учебных центров.Вместо ST3 был выбран компромиссный вариант ST2. Эта башня имела увеличенные размеры и намного более сложную форму. По мнению её создателей, оптимальной являлась её трехъярусная компоновка: на самом верхнем ярусе (на крыше) находилась куполообразная башенка – командир мог вести из неё наблюдение только полностью вытянувшись в положении "стоя”, второй ярус занимала наблюдательная рубка, а в самом нижнем ярусе устанавливалось 47-мм пушка SA34 со спаренным 7,5-мм пулеметом. Сложная форма башни отчасти объяснялась наличием длинного диаскопа (прибора прицеливания).

Масса башни в полностью снаряженном состоянии составила 1788 кг.Ходовая часть танка D1 состояла (на один борт) из 12 опорных катков сблокированных в три тележки с блокированной пружинной подвеской (по одной на каждую тележку), 2 независимых опорных катка с гидропневиматическими амортизаторами, 4 поддерживающих роликов, переднего направляющего и заднего ведущего колеса с гребневым зацеплением.

На испытаниях D1 развил скорость 18,5 км/ч, достигнув рекордного результата NC2 от 1926 г., и имел радиус действия порядка 90 км, хотя на тот момент большинство танкостроителей считали такие показатели крайне недостаточными для среднего танка. В то же время, танк мог преодолевать 50% наклон, переходить через стенку высотой 110 см и преодолевать брод глубиной 90 см. С присоединенным "хвостом” D1 свободно проходил через ров, ширина которого не превышала 2,2 метра.
Хотя танки сопровождения пехоты Renault не отличались дешевизной и хорошими эксплуатационными качествами вплоть до 1936 года они составляли основу машин среднего класса, вплоть до появления более легких Hotchkiss H-35, Renault R-35 и средних SOMUA S-35.

В то время как предсерийные NC31 продолжали использоваться для обучения водителей, серийные машины поступили в распоряжение 507е, 508е и 510е RCC – элитных танковых батальонов. Поскольку в 1932-1933 гг. D1 были наиболее современными танками кроме сопровождения пехоты им поставили задачу бороться с вражеской бронетехникой, чему в немалой степени должна была способствовать 47-мм пушка с длиной ствола 34 калибра. Интересно, что это орудие вело своё начало от 47-мм пушки морской пушки образца 1892 года (!) и потому для борьбы с танками оно мало подходило. Тем не менее, ничего лучше французская промышленность предложить тогда не смогла, а первые 4 года напряженной эксплуатации D1 вообще были оснащены башнями и вооружением от FT-17. Кроме этого, вновь выявились многочисленные проблемы технического характера.
К марту 1934 года, когда армия получила 110 танков, выяснилось, что 17 из них полностью изношены и должны быть возвращены фирме Renault для капитального ремонта, а из оставшихся 63 машины не могли считаться боеспособными из-за многочисленных дефектов и поломок. Чаще всего сгорали элементы бортовых передач и гнулись бортовые бронелисты по причине их плохого качества материала и недостаточно жесткого крепления.

Предвидя, что очень скоро весь парк D1 может выйти из строя, фирма в 1935 году предприняла несколько шагов по модернизации танков. Однако попытка улучшить их эксплуатационные показатели оказалась неудачной. Недавно полученные башни ST2 только ухудшили положение – работать в них было по-прежнему неудобно. Расположение вооружения и прицела оказалось крайне неудачным, что в совокупности с низкой бронепробиваемостью 47-мм пушки SA34 делало противодействие вражеским танкам крайне затруднительным, а кроме того эти орудия считались дефицитными. Многоярусность башен отрицательно сказывалась на действиях командира танка. Установить более мощное орудие типа SA35 не представлялось возможным, поскольку этому препятствовали размеры башни. Отчасти проблему боеспособности можно было решить за счет увеличения боезапаса, но стеллажи для размещения большего количества снарядов так и не были получены.

Всё это привело к тому, что армия постаралась максимально быстро избавиться от проблемной техники, и в течении 1936-1937 гг. танки D1 были "удалены” с территории континентальной части Франции. Прибыв в Тунис эти машины были включены в состав 61е, 65е и 67е ВСС (танковых батальонов), которым поставили задачу оказать противодействие в случае высадки итальянских войск. Каждый батальон включал 45 "боевых” танков и один "радийный”. Остальные 14 предполагалось использовать как источники запасных частей, однако даже этого количества оказалось недостаточно для поддержания всех D1 в технически надежном состоянии. Фактически, в течении двух предвоенных лет использовался только 21 танк, которые "реквизировала” 5e Chasseurs (5-я кавалерийская егерская дивизия) для собственных нужд.

За рубеж танки D1 не поставлялись, но в начале 1930-х гг. они вполне могли появиться в Бельгии. В 1931 году бельгийская армия собралась модернизировать свой танковый парк, заменив изрядно устаревшие FT-17 на более современную технику. Узнав о танках NC бельгийская фирма Cockerill начала активные переговоры с Renault по вопросу их лицензионного производства. Французская сторона была не против, но министерство обороны Франции заняло очень жесткую позицию, поскольку вместе с танками предстояло поставлять башни ST2. Многие узлы танков D1 тогда посчитали секретными, что создавало трудности в их приобретении, однако бельгийцы надеялись на родственные между двумя нациями, тем более что Бельгия изначально создавалась как "буферное” государство и в случае нападения Германии должна была первой принять на себя удар её армий.

Разрешение на предоставление бельгийцам документации Луи Рено подал 25 марта 1932 года, и уже 13 апреля был получен категорический отказ. Аргументация в пользу того, что танки D1 не являются чем-то абсолютно новым и потому не могут считаться секретными, ни к чему не привела. Больше того, 21 апреля министерство обороны заявило, что на экспорт могут быть поставлены только танки типа FT-17 или NC, но уж никак не D1. Основной вопрос снова "упёрся” в злосчастные башни ST2.

Конец этой истории положило решение генерала Ж.Думенка (J-E.Doumenc), который наложил вето на экспорт техники в Бельгию, мотивировав это повышенной секретностью как самих танков, так и башен типа ST, боевая ценность которых, в конечном итоге, оказалась весьма низкой. Рено и в этот раз попытался возразить, сказав, что если не удастся заключить контракт с Бельгией, то сами бельгийцы подпишут договор на поставку танков фирмы Vickers (тем более что переговоры в этом направлении уже велись). Но и в этот раз голос руководителя фирмы Renault не был услышан – англичане оказались намного более сговорчивыми и с 1934 года бельгийцы стали получать легкие танки Vickers Model 1934, которые в скором времени составили основу их танкового парка и выпускались затем по лицензии под обозначением Т15.

И всё же, танкам D1 было суждено вернуться во Францию и участвовать в безнадежных оборонительных боях против немецкой армии. Решение об их обратной доставке было принято, когда положение на фронте ещё не было столь катастрофичным. Французы откатывались назад, но в конце мая ещё была надежда на создание плотной обороны на ключевых участках и перегруппировки оставшихся сил. Сделать это своевременно не удалось и после 9 июня фронт стал разваливаться на несколько очагов сопротивления. За несколько дней до этого французский генштаб распорядился укрепить войска африканскими подразделениями, в том числе и танковыми. После проведения ревизии в Тунисе выяснилось, что боеспособными могут считаться только 43 танка D1, которые свели в 67е ВСС.
Отправка из Туниса состоялась в первых числах июня и уже 11-го числа часть 67-го батальона подошла к н/п Суэн (Souain), где её выдвинули для усиления 6-й сенегальской пехотной дивизии.

Здесь 12 июня батальон принял первый бой с танковыми подразделениями 9 PzD (9-я танковая дивизия). После нескольких немецких атак удалось подбить четыре немецких танка, но как только D1 были выдвинуты для проведения контратаки ситуация в корне изменилась. Стараясь атаковать методом "наскока” французы надеялись проломить оборону противника и обратить его в бегство, однако их планы не оправдались. Немцы очень своевременно подтянули батарею 37-мм противотанковых пушек и ударив во фланг французской группе вывели из строя семь танков. Откатившись назад французы смогли сдержать ещё несколько контратак, подбив несколько вражеских танков, однако после из известия о расстреле немцами всех чернокожих военнопленных сенегальскую дивизию начали отводить на юг. В ночь с 12 на 13 июня танковый батальон попал в засаду, потеряв оставшиеся машины.
В ходе двухдневных боёв потери среди D1 составили 25 танков. Остальные 18 находились в более-менее исправном состоянии и поступили в распоряжение вермахта под обозначением Panzerkampfwagen 732 (f). Об их дальнейшем участи сведений не сохранилось.

Согласно подписанному акту о капитуляции Франции разрешалось сохранить часть бронетанковых сил. Среди нескольких сотен машин оставалось 106 D1, находившихся в Тунисе большей частью в непригодном для нормальной эксплуатации состоянии. Не зная о дальнейших планах правительства генерала Петэна, французские колониальные власти решили скрыть 18 танков, предъявив итальянской инспекционной комиссии только 82 машины. Их разрешили распределить между 2 и 4 Chasseurs d'Afrique, передав им 20 и 40 машин соответственно. Два танка предназначались для обучения личного состава. Долгие два года D1 фактически простаивали без работы, пока в ноябре 1942 года союзники не вторглись в Северную Африку. Против англичан и американцев старые танки не воевали, но зимой 1943 года союзное командование передало наиболее боеспособные машины в состав Brigade Legere Mecanique (легкой механизированной бригады), предварительно сняв с них демаскирующие антенны.
В феврале танки D1 были задействованы в тяжелейших боях в Кассеринском проходе, сумев даже подбить один Pz.IV, что было настоящим достижением, учитывая скромную эффективность 47-мм пушек. Так как дальнейшее использование D1 было сопряжено с большими эксплуатационными трудностями в марте их заменили на британские "Valentine”. Снятые с вооружения французские танки не ремонтировались и были разобраны на металл, так что на сегодняшний день ни одного D1 не сохранилось.

Легкий танк Hotchkiss H-35 / H-38 / H-39

После принятия в 1928 г. на вооружение танка Renault D-1А, являвшегося по сравнению с FT-17 безусловным шагом вперед и классифицированного как "char d'accompagnement” ("легкий танк поддержки”), довольно быстро выяснилось, что эта машина совсем не дешева в производстве и менее надежна. Для замены "рено” инженеры фирмы Hotchkiss разработали проект более легкого танка с литым копусом, который 30 июня 1933 г. был представлен Консультативному Совету по Вооружению (Conseil Consultatif de l'Armement - ССА). На основе полученной информации ССА ко 2 августа сформулировал требования к "танку поддержки”, включавшие общее бронирование до 30 мм и масса до 6 тонн. К работе над новой боевой машиной привлекли несколько фирм и получилось так, что Renault снова обогнала остальных конкурентов, 24 декабря 1934 г. первой представив прототип легкого танка Renault ZM (позднее - R-35). Но фирма Hotchkiss совершенно не собиралась отступать от поставленной цели – опытный образец танка Н-35 был готов 18 января 1935 г. и в скором времени продемонстрирован СЕМА (Commission d'Experience du Materiel Automobile) в Винсене.

Для оценки возможностей обеих танков были проведены всесторонние испытания. Первый прототип Н-35 тестировался до 4 марта, после чего он был заменен на второй опытный образец, испытывавшийся до 6 мая. Оценка обоих машин была положительной, но тут оказалось, что Renaut ZM и Hotchkiss H-35 не соответствуют техническому заданию, которое изменилось 21 июня 1934 г. и требовало установки 40-мм брони. Так как ничего лучшего найти тогда не удалось, СЕМА согласилась принять на вооружение оба типа танков, но с условием некоторых доработок. Третий опытный образец, проходивший испытания 19 августа по 20 сентября 1935 г., получил модифицированный корпус и башню АРХ. Хотя толщина бронирования осталась прежней, танк заслужил хорошую оценку. Поскольку к этому времени пехота окончательно определилась в выборе R-35, танк фирмы Hotchkiss приглянулся кавалерии. Первый заказ на 200 машин был получен 6 декабря, но тут и пехота пожелала иметь на вооружении аналогичный танк, подписав ещё два контракта на 92 и 108 танков соответственно.
Первый серийный Н-35 был поставлен 12 сентября 1936 г., а к января 1937 г. их количество увеличилось до 132. Войсковые испытания, проведенные в этот период, показали, что "гочкисы” малопригодны для сопровождения пехоты. На пересеченной местности, усеянной рытвинами и канавами, танк имел тенденцию раскачиваться и управлять им было весьма сложно. В связи с этим пехотное командование решило оснастить сотней Н-35 только два батальона (13e и 38e Bataillon de Chars de Combat), отказавшись от остальных танков. Дальнейший выпуск 300 машин был продолжен, поскольку заказ уже был получен, а бюджетом не предусматривались закупки новой техники. Таким образом, остальные "гочкисы” поступили на вооружение кавалерийских частей.

Конструкция легкого танка Н-35 в серийном варианте была следующей.Корпус танка технологически состоял из шести частей: боевого отделения, моторно-трансмиссионного отсека (МТО), кормовой части корпуса, лобовой части корпуса, правой задней и двух бортовых секций. Максимальная толщина брони составляла 34 мм, но листы располагались под рациональными углами наклона, что существенно повышало их снарядостойкость. Первое время нарекания вызывало качество отливки брони, казавшееся военным слишком мягкой. Однако, после того как твердость металла повысили, оказалось что бронелисты стали слишком ломкими, а кроме того, у них проявились "пузыристость”, что ни в коей мере не способствовало лучшей защите экипажа и жизненно важных агрегатов.
Ходовая часть, применительно к одному борту, состояла из шести опорных катков (сблокированных попарно в тележки, подвешенные на горизонтальных пружинных рессорах), двух поддерживающих катков, ведущего и направляющего колес.
Экипаж танка состоял из двух человек. Механик-водитель размещался в носовой части корпуса со смещением к левому борту и имел двустворчатый люк, как у R-35. Командир танка, одновременно выполнявший обязанности заряжающего и стрелка, находился за ним, в одноместной башне АРХ-R. Вооружение Н-35 было достаточно слабым и состояло из одной 36-мм пушки SA 18 (боезапас 100 выстрелов) и спаренного с ней 7,5-мм пулемета Reibel (боезапас 2400 патронов).
В кормовой части танка располагался 6-цилиндровый карбюраторный двигатель, мощностью 78 л.с. Полной заправки 180-литрового топливного бака хватало на 129 км.

В сентябре 1936 г. танк прошел первый этап модернизации. Главным требованием кавалерии, разумеется, была скорость и мобильность, а танк поддержки пехоты такими качествами почти не обладал. Чтобы устранить этот недостаток на Н-35 установили 120-сильный двигатель, при одновременной доработке корпуса и увеличении толщины брони до положенных 40 мм. Масса танка возросла до 12100 кг, однако скорость всё же удалось поднять до 36,5 км/ч. Опытный образец Н-38 поступил на испытания в 1937 г., но из-за затянувшихся доработок танк представили CEI (Commission d'Experimentations de l'Infanterie) только через год. В этот раз машина произвела на комиссию от пехоты более благоприятное впечатление, так как кроме скорости удалось улучшить ходовые качества. Танк был принят на вооружение под названием Char leger modele 1935 H modifie 38, которое позднее трансформировало в более простое Н-38 (внутрифирменное обозначение - Char leger Hotchkiss modele 38 serie В). Его производство планировалось начать с 401-й серийной машины – то есть после полного выполнения заказа на Н-35. Первоначально количество Н-38 не превышало 200, но, как это часто бывает, очень скоро объём выпуска был увеличен до 900 экземпляров.

В 1939 году появился вариант Char leger Hotchkiss modele 39 serie D (или просто – Н-39), с усиленной до 45 мм лобовой броней. Внешне этот танк отличался более высоким и угловатым моторным отсеком, расширенными до 270 мм гусеничными траками, металлическими ободами на опорных катках, выведенным в корму глушителем и увеличенным вентилятором охлаждения МТО. По скоростным показателям Н-39 остался на уровне Н-38, но радиус его действия уменьшился до 120 км.
Первые серийные машины оснащались старой 37-мм танковой пушкой SA 18, но более поздние танки (произведенные весной 1940 г. и ставшие позднее командирскими) получили длинноствольные орудия SA 38 L/35 и крестообразные вентиляционные вырезы вместо продольных. Новая пушка имела хорошие показатели бронепробиваемости, прошивая 30-мм вертикальный лист брони с дистанции 1000 метров, что делало Н-39 опасным противником для любого немецкого танка.
Вплоть до сегодняшнего времени считается, что обозначение Н-38 было присвоено танку с новым двигателем и старым вооружение, а Н-39 – это танк с новым двигателем и пушкой, что не является верным.
Последней попыткой модернизировать танк стало создание модификации Н-40, появившейся в 1940 г. и отвергнутой в виду наличия в производстве танков R-40.

Легкие танки "гочкисс”, несмотря на все свои недостатки имели славную и продолжительную боевую карьеру. Первыми вступили в бой три машины, отправленные в июле 1939 г. в Польшу для прохождения оценочных испытаний. До сентября Н-39 тестировали на полигоне принадлежавшем Biuro Badan Technicznych Broni Pancernych, а после вторжения немецких войск их отвели в резерв. Когда ситуация на фронте стала катастрофической 17 сентября танки включили в состав подразделения под командованием лейтенанта Якубовича (J.Jakubowicz), оснащенного Renault R-35 и дислоцированного в Киверце. Экипажам поставили задачу прорываться через границу в Румынию, но по пути колонна несколько раз вступала в бои с немецкими и советскими войсками, а также с формированиями украинских националистов. В итоге все "гочкиссы” и часть "рено” были безвозвратно потеряны.
Ещё два Н-39 в феврале 1940 г. были экспортированы в Турцию, но здесь, очевидно, они должного впечатления не произвели и заказ на поставку "гочккиссов” оформлен не был.
На стороне союзников танки Н-39 выступили в апреле 1940 г., когда немецкие войска высадились в Норвегии. Вначале планировалось, что 15 машин будут направлены на помощь финским войскам, отчаянно сражавшимся против РККА. К перемирию "гочкиссы” не успели, поэтому их оставили на норвежской территории в составе союзных экспедиционных сил. Эти Н-39 приняли активное участие в освобождении порта Нарвик, после чего 12 оставшихся танков вели оборонительные бои и затем были эвакуированы в Великобританию. Здесь они использовались в качестве учебных и послужили основой 1e Compagnie de Chars de Combat de la France Libre. В 1940-1941 гг. это подразделение участвовало в боях с войсками Виши в Габоне и Сирии.

Несравненно большим драматизмом отличалась Битва за Францию, обернувшаяся для всей французской армии полным поражением и наглядно доказав несостоятельность взглядов на использование танковых войск, имевшие корни ещё от Первой Мировой войны. По расчетам генштаба, силам союзников надлежало остановить немецкие войска в Бельгии, где немцы намеревались нанести главный удар. Основной упор делался на сооружение оборонительных позиций в населенных пунктах, насыщенных противотанковыми средствами. Однако, даже наполовину выполнить этот замысел не удалось – пехота сражалась отдельно от танков, а те, в свою очередь, действовали без поддержки артиллерии и авиации. Из 300 полученных кавалерией Н-39 232 танка находились в непосредственной эксплуатации в метрополии, 44 на складах, 6 на заводе и 16 отправили в Северную Африку. Остальные танки принадлежали пехотным частям.

После серии мелких стычек танкам "гочкисс” предстояло принять участие в самом крупном танковом сражении, развернувшимся 12-15 мая 1940 г. Пытаясь остановить немцев в районе Намюра французские бронетанковые части вступили во встречный бой с подразделениями 3-й и 4-й германских танковых дивизий. Хотя противник имел численное превосходство и атаковал при постоянной поддержке с воздуха французским удалось сдерживать его наступление в течении двух дней, после чего остаткам корпуса пришлось разрозненно отходить на тыловые позиции. В этих боях были потеряны практически все танки, но и немцы лишились 64 машин.

В это же время под Креаном 2-й кирасирский полк вел упорный бой с немецким 35-м танковым полком 4-й танковой дивизии, потеряв 11 Н-39. Но хуже всего пришлось 1-й танковой дивизии, укомплектованной на 80% (136 танков), срочно переброшенной на бельгийскую границу. Вечером 13 мая её танки заняли исходные позиции у реки Меза, чтобы на следующий день атаковать переправляющихся немцев, и остались стоять там в ожидании заправки горючим. За это время на образовавшемся плацдарме части XIX корпуса создали численный перевес и утром 14 мая нанесли сильный удар по не успевшим занять оборону французам. В бою у Бюльсона французы потеряли 20 танков, под Шемери – ещё 50. Часть машин, из-за нехватки топлива были уничтожены собственными экипажами, после чего французы начали отступление. К 16 мая в дивизии осталось всего 17 боеспособных танков, но в ночь на 17 мая были потеряны и они.
Не лучше обстояли дела и во 2-й танковой дивизии. Выступив 14 мая из Шампани танки и пехота разрозненно двигались к передовой. Достигнуть исходных рубежей им так и не удалось, поскольку уже 15 мая части XXXVI корпуса под командованием генерала Рейнгарта разрезали дивизию на несколько частей, начав их разгром. Французское командование распорядилось сгрузить танки с железнодорожных платформ и оказать помощь обороняющейся пехоте. В продолжавшихся весь день напряженных боях немцам удалось вывести из строя или захватить все танки.

Так же бесплодно закончилась оборонительная операция и для 3-й танковой дивизии, имевшей штатную численность 180 машин и державшей позиции у Мозы. 14 мая ей поставили задачу контратаковать противника, но из-за недостатка времени для перегруппировки сил танки остались на оборонительных рубежах и затем были оттеснены к Уазе.

Немногим лучше развивались события в полосе действия французского кавалерийского корпуса, в состав которого входили три моторизованные дивизии. Полностью корпус был сформирован в марте 1940 г. и большую часть его танков составляли именно "гочкиссы”. К этому времени 2-я и 3-я дивизии находились в Бельгии, а 1-я дивизия была переброшена в Нидерланды. Общая численность танков составила 478 единиц: 176 средних S-35, 235 легких H-35 и H-39 (из них 60 с 37-мм длинноствольным орудием), а также 67 разведывательных AMR 33/35.

Развернувшаяся 12 мая битва у бельгийского города Ханнут стянула с обеих сторон значительные силы. Немцы первыми достигают окраин этого населенного пункта, но их тут же контратакуют французские танки. Во встречном бою между смешанной группой немецкими Pz.II и Pz.IV, и 21 Н-39 последние добиваются больших успехов – на близкой дистанции 75-мм пушки оказываются более эффективными, чем старые 37-мм SA 18, что и определило исход сражения. На поле боя осталось гореть 11 "гочкиссов”, в то время как немцы потеряли всего 5 танков.
В следующие два дня люфтваффе усиленно штурмует французские танковые части, что приводит к новым потерям с их стороны. Под непрерывными атаками танков и пехоты бельгийцы отступают на север, а британцы не предпринимают активных действий, стараясь не ввязываться в бои. Оба этих фактора лишь осложнили действия кавалерийского корпуса, который был вынужден сражаться с численно превосходящим противником. К исходу 13 мая потери составили 30 средних S-35 и 75 легких Н-39, но и немцы лишились 164 танков. Проблема заключалась в том, что поле боя оставалось именно за ними, и немецкие ремонтные команды имели возможность отремонтировать подбитые танки, в то время как французам приходилось бросать поврежденные машины. На следующий день французы, всё же, смогли отыграться. В сражении у Жамблу (Gembloux) огромную поддержку пехоте оказала артиллерия, что не замедлило сказаться на результатах – 3-я и 4-я дивизии понесли большие потери, составившие не менее 50 танков. К примеру, только 35-й танковый полк под командованием полковника Эбербаха недосчитался 32 машин. Остановив противника была организована контратака, в которой приняли участие 13е ВСС и 35е ВСС, в каждом их которых было по 45 Н-35. Наступая вдоль железной дороги на Эрнаж (Ernage) танкам и пехоте удалось потеснить не успевших закрепиться немцев, но не получив поддержки на остальных участка фронта этот локальный успех оказался напрасной тратой сил. Оказавшись в окружении частям 2-й кавалерийской дивизии пришлось оставить занятые рубежи и разрозненно отходить к своей границе. В процессе недельного отступления были потеряны практически все оставшиеся танки.
На северном участке фронта, в Нидерландах, где дислоцировалась 1е DLM, война закончилась несколько быстрее. После дух дней позиционных боёв французы перешли в атаку, перекрыв доступ к каналу Тунхут (Tunhout). В этом бою, где участвовало 42 "гочкисса”, всего несколько танков получили повреждения, в то время как немцы потеряли несколько противотанковых орудий. Однако дальнейшего развития эта атака не получила – пехота не пошла за танками и тем пришлось вернуться на исходные позиции. После этого дивизия вела только бои оборонительного характера, постепенно теснимая к границе.
16 мая, раздробленные части 1e DLM передаются в подчинение 9-й армии, которая была развернута у городов Валенсин и Камбрэ. Контратака, предпринятая 17 мая у Ландреси, принесла лишь новые потери – наступавшие танки попали под шквальный огонь артиллерии, где "первую скрипку” играли 105-мм пушки, - с их помощью немцы тотчас подбивают несколько Н-39 и один "сомуа”, в то время как их собственные потери составили всего один Pz.38(t). Поняв, что наступление завершилось провалом, командование армии отводит танки, а к исходу 21 мая 1e DLM фактически перестала существовать.
Последней попыткой переломить ход боевых действий на Западном фронте стало контрнаступление во Фландрии, где наконец и британцы задействовали собственные танковые силы, где одних только "Matilda I” было не менее 60. Потрепанные в предыдущих сражениях французские части выглядели на их фоне довольно скромно: всего было выставлено 45 Н-35 из 13e BCC, а также 15 Hotchkiss H-39 S-35 из 3e DLM. Прикрывая западный фланг это соединение оказалось под ударом 88-мм зениток, 105-мм пушек и танков, от огня которых в общей сложности потеряли около 20 машин. Собственно на этом 1e DLM и 3e DLM прекратили своё существование как боевые единицы. Отдельные танки растащили по пехотным подразделениям, да и те были уничтожены во время эвакуации у Дюнкерка.

Пока разворачивались эти драматические события под Парижем начали формировать новые моторизованные дивизии. К 10 июня 1940 г. вновь организованные 1e DLM и 3e DLM получили по 10 Н-39. Кроме того, "гочкиссы” числились на вооружении четырех отдельных эскадронов, где имелось 22 старых Н-35 и 22 новых Н-39 (с длинноствольными пушками). Не дожидаясь полной комплектации их тут же бросили в бой у реки Retourne. В атаку на северном направлении пошли 17 H-39 (2/42e и 3/42e BCC), 9 Renault B1bis (2/41e BCC), на южном - 25 H-39 (45e BCC), 10 Renault B1bis (1/41e BCC). После серии схваток с численно превосходящим их противником у французов боеспособными остались только 7 "рено” и не более 30 "гочкиссов”. Для полного разгрома не хватало ещё одного мощного удара, но у немцев закончилось топливо, что позволило остаткам французских танковых частей отойти. Это не пару дней отсрочило их полную гибель – к 25 июня все моторизованные кавалерийские дивизии утратили боеспособность.

За время оборонительных сражений промышленность выпустила ещё 122 танка, доведя общее количество "гочкиссов” до 1092. В качестве трофеев немцам досталось около 500 танков, которые после ремонта снова вошли в эксплуатацию под обозначениями Panzerkampfwagen 35H 734(f) и Panzerkampfwagen 38H 735(f). В боевых подразделениях их насчитывалось совсем мало – самым известным стал, пожалуй, 221-й отдельный танковый батальон, отправленный в августе 1941 г. в Финляндию. Зато шасси "гочкиссов” послужило хорошей базой для артиллерийского тягача (Artillerieschlepper 38H(f)), самоходной реактивной установки (Panzerkampfwagen 35H(f) mit 28/32 cm Wurfrahmen), 75-мм противотанковой САУ (7,5cm PaK40(Sf) auf Geschutzwagen 39H(f)), 105-мм полевой САУ (10,5cm leFH18(Sf) auf Geschutzwagen 39H(f)) и бронемашины артиллерийских наблюдателей (Panzerbeobachtungswagen 38H (f)). Все эти переделки использовались преимущественно во Франции, хотя несколько машин было отправлено на Восточный фронт. Что касается "чистых” Н-39, то к июню 1943 г. их насчитывалось 361 машина, а к декабрю 1944 г. – не более 60.

Интересно сложилась судьба танков Н-39 после войны. Назревающий конфликт на Ближнем Востоке потребовала от новообразованного государства Израиль максимально увеличить военную мощь. Помимо переговоров о закупке за рубежом самолётов и стрелкового оружия велся диалог с французскими властями о поставках танков Hotchkiss H-39, выпущенных ещё в 1940 г. и принадлежавших 9 и 12 драгунскому полку FFL. Франция поддержала израильтян, и все 10 заказанных машин вскоре прибыли по месту назначения. Весной 1948 г. израильтяне вели бои оборонительного характера и только ближе к осени им удалось перехватить инициативу в свои руки. Наиболее крупным сражением, в котором приняли участие танки Н-39 стал штурм поселения Ирак-эль-Маншийи. К несчастью для атаковавших экипажи боевых машин оказались недостаточно подготовленными и большинство танков угодило в противотанковый ров. Быстро поняв свои ошибки израильтяне перегруппировали свои силы и организовали удачное нападение на полицейский пост Ирак-Сувейдан. Оборонявшиеся египтяне оказались отрезанными от основных сил и попали в котел, выбраться из которого было крайне сложно. В дальнейшем нужда в старых французских танках отпала сама собой – их место заняли гораздо более современные средние танки "Sherman” и "Centurion”. Во Франции последние Н-39 оставались в составе учебных подразделений до 1949 г., после чего полностью были отправлены на слом.

Список источников: