Здравствуйте мои дорогие читатели,сегодня мы с вами перенесемся в самое начало эпохи танков.Когда то давно,вышла моя первая статья "История возникновения танков",в ней я кратко описал одни из самых известных боевых машин Первой Мировой Войны.Вот и пришло время поговорить о некоторых из них более подробно.Начнем с прапрапрапрадедушки всех танков - "Большого Вилли". Это будет цикл статей,описывающих несколько его модификаций по отдельности и заключительная статья будет про Боевое применение.
Ну что ж начнем знакомство с этим "монстром,"дьяволом" - как его называли на поле боя.
НАЧАЛО РАБОТ
Боевая вездеходная машина теперь не казалась беспочвенной фантазией. Одним из первых в Великобритании это обосновал военный инженер, член Имперского комитета обороны подполковник Эрнест Данлоп Суинтон (Ernest D. Swinton, 1868-1951 гг.), прикомандированный в сентябре 1914 г. к штабу британской экспедиционной армии во Франции в качестве военного корреспондента. Суинтон был известен и как квалифицированный военный инженер, участник англо-бурской войны, и как военный писатель (в 1909 г. он выпустил книгу рассказов о будущей войне «Зеленая кривая»), и как составитель официальной британской версии истории русско-японской войны (в 1913 г. эта его работа была удостоена Золотой медали Чесни). Еще собирая материал о русско-японской войне, Суинтон оценил действенность пулеметного огня и заграждений, теперь же имел случай пополнить материал на эту тему. Военные наблюдения вкупе с опытом инженера подвигли его уже в октябре выступить с предложением использовать в боевых целях гусеничное шасси трактора «Холт», испытания которого он наблюдал близ Антверпена. «Так как я находился на фронте, - писал позже Суинтон в своей автобиографии, - вся информация, которую я собирал – из официальных донесений, из госпиталей и других источников – постоянно подчеркивала тот факт, что главная сила оборонительных позиций противника, не считая артиллерии, кроется в умелом сочетании пулеметов и проволочных заграждений. Все это время я ломал голову над поисками противоядия. Через две недели у меня четко выкристаллизовалась идея бронированной машины. Она должна быть самоходной, иметь противопульную броню, вооружение, способное подавить вражеские пулеметы. Машина должна пересекать местность, несмотря на окопы, проламывать заграждения и взбираться на эскарпы. Но трудность заключалась в том, чтобы найти машину, которая удовлетворяла бы всем этим условиям, особенно последним трем. Идея молнией сверкнула у меня в голове. Американский гусеничный трактор в Антверпене! Я вспомнил его хваленые характеристики. Если эта сельскохозяйственная машина действительно может делать все, что ей приписывают, почему бы не переоборудовать ее и приспособить для наших требований? Ключом к проблеме был гусеничный трактор!» Возможно, в действительности идея формировалась несколько по-другому, но так или иначе «ключ к проблеме» был определен. Известный британский военный историк и теоретик Б. Лиддел-Гарт не без иронии заметил, что американский трактор Холта дал «противоядие» против изобретения другого американца – пулемета Максима. Можно добавить, что и изобретение заборов из колючей проволоки принято приписывать американцам – точнее, американским фермерам (хотя многорядные заграждения из гладкой проволоки применялись ранее в европейских крепостях независимо от проблем североамериканского скотоводства). Поддержки Суинтон добился не сразу. Свое предложение в виде письма-меморандума он направил военному министру фельдмаршалу лорду Горацио Г. Китченеру. Тот отнесся к идее без энтузиазма и оставил письмо без ответа. Но Суинтон, в отличие от «водопроводчика из Ноттингема», имел связи и умел использовать их в интересах дела. 20 октября 1914г. он встретился со своим хорошим знакомым, секретарем Комитета имперской обороны подполковником Морисом Хэнки, которому и изложил предложение о превращении гусеничного трактора в вездеходный бронированный «истребитель пулеметов» (armored machine gun destroyer). Хэнки также передал эти предложения лорду Китченеру, но снова без результата. Кроме того, Хэнки упомянул предложение Суинтона среди других средств и способов преодоления наметившегося застоя позиционной войны в докладе, пересланном премьер-министру Асквиту. Поступали и другие предложения. В ноябре упомянутый капитан Туллок, управляющий пороховой компании в Чильворте, обратился к тому же подполковнику Хэнки с предложением постройки «сухопутного крейсера». В декабре адмирал Бэкон предложил «мостовой трактор» для преодолений заграждений, а коммодор Мюррей Суэттер – пехотный броневой щит на гусеничной самоходной платформе, разработанной руководителем компании «Педрэйл Трэнспорт» Б. Диплоком. Суэттер, увлекшийся гусеничными машинами еще до войны, после ее начала стал одним из руководителей Королевской военно-морской авиационной службы (RNAS), в составе которой появилась своя бронеавтомобильная служба. Эскадрилья RNAS под командованием коммандера Чарльза Р. Сэмсона вела наземную разведку, патрулирование района вокруг порта Дюнкерк, а также поиск сбитых летчиков с помощью легковых автомобилей, вооруженных пулеметами. В эскадрильи эти автомобили начали бронировать, опираясь на опыт бельгийских бронеавтомобилей «Минерва», а затем получали бронеавтомобили, изготовленные уже по заказу Адмиралтейства. В качестве военного корреспондента в этой эскадрильи побывал и Суинтон. Интерес Суинтона совпал с направлением работ, начатых в Адмиралтействе. В это же время полковник Рукес Э.Б. Кромптон, занимавшийся механическим транспортом еще в XIX веке в Индии, предложил «машину, переступающую окопы» - большой трактор с бронированным кузовом для перевозки через нейтральную полосу и передовые окопы противника до 50 пехотинцев. Повозка Кромптона опиралась на две пары гусениц, последовательно установленные под ее днищем, а для преодоления препятствий имела на концах ролики. Также отвергнутый военным министерством, Кромптон обратился в Адмиралтейство. И не случайно. Из всех влиятельных членов Имперского комитета обороны подобные проекты нашли сочувствие только у первого лорда Адмиралтейства (морского министра) Уинстона Леонарда Спенсера Черчилля. Возможно, на того произвел впечатление меморандум Суинтона, пересланный ему подполковником Хэнки, успехи бронеавтомобилей RNAS и собственный опыт участия в операции бронепоездов во время англо-бурской войны в бытность военным корреспондентом (бывает полезно, когда корреспондентами военного ведомства оказываются профессионально подготовленные, наблюдательные и деятельные люди). 5 января 1915 г. Черчилль в письме премьер-министру Асквиту повторил часть доклада подполковника Хэнки и перечислил ряд новинок, которыми стоит заняться: паровые тракторы с «небольшим бронированным помещением, в которое можно было бы поместить людей и пулеметы для предохранения их от пуль»; подвижные щиты («и переносные, и годные для надевания, и для перевозки на колесах») и дымовые завесы. Черчилль убеждал Асквита оказать давление на военное министерство. Тогда же Суинтон и Туллок в собственном докладе в военное министерство предложили строить два типа вездеходных машин, разделив их по решаемым задачам - «сухопутные крейсера» и «легкие сухопутные истребители». Но и для военного министерства, и для премьер-министра куда авторитетнее были мнения лорда Китченера или начальника управления механического транспорта Кепель-Холдена, не воспринимавших всерьез идеи вездеходных боевых машин. 13 января 1915 г. в Альдершоте начали испытания двух тракторов «Холт» с двигателем в 75 л.с на предмет их способности преодолевать рвы и другие препятствия. В феврале 1915 г. на плац-параде Конной гвардии в Лондоне продемонстрировали трактор «Диплок» со щитом. А 17 февраля на полосе препятствий на артиллерийском полигоне в Шобаринесе испытали трактор «Холт» с прицепом в виде саней-волокуш с 2,3 т груза. Считалось, что так имитируют полную нагрузку трактора при бронировании и вооружении. Грунт раскис от дождя, да и преодолеть траншеи трактор с прицепом просто не мог. Как не смог он преодолеть и вертикальную стенку. В результате чины военного министерства признали, что машина не прошла испытания, а сама идея не заслуживает дальнейшего рассмотрения. Черчилль же выделил из фондов Адмиралтейства 70 000 фунтов на испытания и доработку новой машины (предполагалось построить на эти средства 18 опытных машин). Уже 20 февраля 1915 г. при Адмиралтействе создали Комитет по сухопутным кораблям, который возглавил директор Управления морского строительства Юстас Теннисон Д'Энкур. В Комитет вошли полковник Кромптон, лейтенант Альберт Дж. Стэрн (в штатской жизни – банкир из Сити, он стал секретарем Комитета), офицеры RNAS. Термин «сухопутный корабль» (landship) не стал официальным, но определение «флот» англичане применяют по отношению к парку бронетанковой техники по сию пору. Впервые Комитет собрался 22 февраля. Единства взглядов на облик будущей машины среди его членов не было, многие имели собственные проекты. 4 марта в Комитет поступил новый проект, разработанный Диплоком по идее коммодора Суэттера. «Сухопутный корабль Педрэйл» представлял собой бронекорпус, установленный на две самостоятельные гусеничные платформы, каждая с двигателем в 46 л.с. «Корабль» должен был иметь массу 25 т, противопульное бронирование, поворотную башню, поворачивать за счет поворота платформ относительно друг друга. Комитет отверг этот проект, но им вдруг заинтересовался Департамент окопной войны, было построено и испытано одно шасси, на чем история проекта и закончилась. Комитету по сухопутным кораблям пришлось рассмотреть и проект «Сухопутного крейсера» флайт-коммандера RNAS Хеттерингтона. «Крейсер» впечатлял – три колеса диаметром 12 м (два передних – ведущие, заднее – рулевое), броня толщиной 80 мм, три башни по два 102-мм орудия в каждой плюс 12 пулеметов. Боекомплект составлял бы 1800 орудийных выстрелов и 60 000 патронов к пулеметам. Два дизельных двигателя по 400 л.с. должны были обеспечить машине скорость движения 8-13 км/ч. Предполагалось, что 300-тонный крейсер длиной 30 и высотой 14 м легко будет преодолевать 4-метровые рвы, вертикальные стенки высотой до 6 м, брод глубиной до 5 м. Когда проект начали прорабатывать в деталях, расчетная масса достигла 1000 т, так что постройка «крейсера» выглядела чистой фантазией, к тому же гигант был бы прекрасной мишенью для артиллерии. В марте очередной высококолесный проект (диаметр колес 4,5 м) представил Кромптон, причем к работе над ним привлекли лейтенанта Вильсона и инженера Триттона. Гигантизм был свойственен многим проектам боевых машин, предлагавшимся в то время. Этому, видимо, способствовал не ожидавшийся никем «гигантский» размах войны и масштаб применявшихся боевых средств – на поле боя работала артиллерия калибров, ранее свойственных только флоту или крепостям, а полевая фортификация заимствовала все больше черт долговременной. Неудивительно, что и противодействовать этому хотели с помощью «сухопутных крейсеров» и «подвижных крепостей». Здравомыслие, впрочем, возобладало. Тот же Кромптон, побывав вскоре на фронте, признал «Большое Колесо» бесперспективным.
ОТ «ЛИНКОЛЬН № 1» ДО «БОЛЬШОГО ВИЛЛИ»
За 40 дней — со 2 августа по 10 сентября — Триттон и Вильсон создали машину, считающуюся первым в истории танком. Впоследствии, правда, первенство оспаривали Кромптон, Мак Фи и Несфильд, хотя сам Вильсон признавал приоритет за ранее упомянутым Л. де Молем (хотя нет никаких оснований считать, что Тритон и Вильсон были знакомы с проектом де Моля до 1919 г., когда его проект был извлечен из архивов). К тому же еще в начале 1915 г. бизнесмен Ф.С. Лоув из США пытался продать Комитету по сухопутным кораблям (хороша была все же секретность) чертежи 30-тонного бронированного трактора разработки Э.М. Уиллока. Ответа Лоув не дождался, а позже обвинил англичан в плагиате. Это было не первое и далеко не последнее громкое заявление в споре о приоритете в разработке танка. В 1919 г. специально утвержденная королем комиссия британского парламента признала «авторство» Триттона и Вильсона (Суинтон получил лавры «отца танков» позже), присудив им премию в размере 15 000 фунтов стерлингов. Популярная в нашей стране версия о постройке «первого танка» в России инженером А.А. Пороховщиковым в 1915 г. на поверку выглядит слишком натянутой (машина Пороховщикова, известная как «Вездеход», даже в проекте не несла ни брони, ни вооружения). Машина «№1 Линкольн», подготовленная Тритоном и Вильсоном, представляла собой установленный на шасси трактора «Буллок Крипинг Грип» коробчатый бронекорпус с грубым макетом башни – позже планировали установить сверху корпуса башню кругового вращения с 40-мм автоматической пушкой «Виккерс». После испытаний, прошедших 10 сентября 1915 г., Суинтон докладывал: «Морякам удалось соорудить первый экземпляр гусеничной машины, переезжающей через канавы шириной 4,4 фт и возвышения в 4 фт 6 дм и вертящуюся вокруг своей оси, как собака с блохой на хвосте». Но ходовая часть трактора оказалась слабой для таких нагрузок. К тому же при переходе через траншеи нижняя ветвь гусеницы провисала, и гусеница спадала. Из трех вариантов решения – тросовая гусеница, армированная лента из суррогатного каучука, звеньевая гусеница с жесткой подвеской – Триттон и Вильсон выбрали последнее. Опорные катки, ведущее и направляющее колесо с гусеницей шириной около 500 мм смонтировали на отдельной коробчатой раме, трак состоял из опорного башмака и рельсовых направляющих. 28 сентября 1915 года закончили деревянный макет в натуральную величину, а к концу ноября подготовили к испытаниям новый вариант машины. Он стал известен под прозвищем «Маленький Вилли» (Little Willie) — работники фирмы усмотрели в ней внешнее сходство с Вильсоном. Карбюраторный двигатель «Даймлер» мощностью 105 л.с. и двухскоростная тракторная коробка передач обеспечивали машине скорость хода не более 3,2 км/ч передним ходом и 1 км/ч задним ходом. В передней части корпуса на жестких сиденьях размешались два водителя: правый водитель с помощью педалей управлял работой двигателя, рычага – коробкой передач, лебедки – колесным хвостом, левый подтормаживал правую или левую гусеницы с помощью ручных тормозов. Корпус собрали из листов котельной стали, укрепив их клепкой на каркасе из стальных уголков. В лобовой части выполнили установку под 7,7-мм пулемет «Виккерс», в бортах – лючки для стрельбы из личного оружия. Отверстие под башню заглушили крышкой. «Маленький Вилли» преодолевал ров шириной до 1,52 м («№1 Линкольн» - 1,2 м), в чем ему помогал колесный хвост, отчасти скопированный с управляемой «колесной тележки» тракторов «Холт» и «Буллок» и включавший два спицованных стальных колеса диаметром 1,37 м.
Испытания опытной машины "Маленький Вилли" в парке Бёртон,ноябрь 1915г.
Однако Суинтон считал, что «Маленький Вилли» ещё не отвечает боевым задачам. Командование британских войск во Франции выдвинуло обоснованные реальными условиями требования к машине – двигаться по склону крутизной до 71° (45%), преодолевать ров шириной 2,44 м и стенку высотой 1,37 м. Тогда в импровизированном бюро Триттона и Вильсона в номере отеля «Уайт Харт» в Линкольне родилась идея придать обводам гусеницы форму, близкую параллелограмму, для увеличения высоты зацепа верхнюю ветвь пустить поверх корпуса и вынести направляющее колесо вперед. «Это была достаточно неуклюжая выдумка, - писал позже Суинтон, - однако она обещала решить самую трудную проблему – улучшить способность взбираться по склону и преодолевать широкие окопы». Так к корпусу танка по обоим бортам добавились бронированные рамы, на которые монтировались гусеничные обводы. Поворотная башня слишком подняла бы центр тяжести такой машины, и установку вооружения решили «по-морскому» - в бортовых спонсонах, т.е. выступающих бортовых казематах, что могло обеспечить достаточные углы наведения оружия. Использовать эту конструкцию, позаимствованную у броненосных кораблей, в танках предложил якобы Д’Энкур. Совместный комитет на заседании 24 сентября 1915 г. принял за основу эту схему и требования к машине по проходимости, установив ей массу до 22 т. А уже 29 сентября группе офицеров продемонстрировали деревянный макет в масштабе 1:1. В ноябре завод Фостера приступил к изготовлению машины, известной под именами «Большой Вилли», «Машина Вильсона», «Кингз Сентипед» («Королевская сороконожка»). А 14 января «Большой Вилли» уже испытали на поле вблизи завода в Линкольне. Черчилль к тому времени ушел из правительства из-за провала Дарданелльской операции и находился на фронте в качестве командира пехотного полка. Однако продолжал являть свою Испытания опытной машины«Маленький Вилли»в парке Бёртон, ноябрь 1915 г. Машина преодолела окоп и переходит через насыпь. Обратим внимание на жесткую подвеску ходовой части, амбразуру лобового пулемета (закрыта крышкой) и открытые лючки для стрельбы из револьвера. бурную энергию и увлеченность новыми техническими решениями. 3 декабря он направил в Имперский комитет обороны и в штаб Френча докладную записку «Варианты наступления», в которой предлагал совместное использование бронированных гусеничных тракторов и пехоты, движущейся по полю боя под прикрытием колесных бронещитов. Записка попала к новому главнокомандующему генералу Дугласу Хэйгу, который для ознакомления с вопросом командировал в Англию подполковника-инженера Эллиса. 30 января 1916 г. компания Фостера представила новую машину на испытания, о чем Д'Энкур известил Китченера. По железной дороге машины доставили в Хетфильд, в поместье маркиза Солсбери, в парке которого под руководством Суинтона и Хеттерингтона возвели полосу препятствий. Здесь 2 февраля «Маленький Вилли» и «Большой Вилли» продемонстрировали министру снабжения Д. Ллойд-Джорджу, военному министру Китченеру, министру иностранных дел лорду Бальфуру, начальнику Имперского гене-рального штаба генералу У. Робертсону, лордам Адмиралтейства, подполковнику Эллису. «Было сделано все, что в человеческих силах, чтобы гарантировать машину от поломок, - вспоминал Суинтон. - Это меня особенно беспокоило, так как ставка была слишком велика». Машины преодолевали рвы, воронки, эскарп. «Большой Вилли» произвел и большее впечатление. Ллойд-Джордж впоследствии так описывал свои ощущения: «Чувство удивительного восхищения овладело мной, когда я увидел это безобразное чудовище под названием «Королевская сороконожка». Она легко двигалась через плотные заграждения, перелезала по глубокой грязи и через окопы. Напоминавшее слона чудовище прорывалось через кустарники, втаптывало молодые деревья в землю и оставляло после себя широкий след разрушений». Но Китченер остался при своем мнении: «Эта прелестная дорогая механическая игрушка не поможет выиграть войну». Полковник Кромптон презрительно окрестил машину «слизняком». Однако Хэйг, познакомившись с докладом Робертсона и Эллиса, уже 8 февраля просил передать армии первые же 40 штук. К этому времени машину начали именовать «танк». Считается, что этот термин появился 24 декабря 1915 г. в проекте решений Имперского комитета обороны, подготовленном Суинтоном и подполковником Дейли-Джонсоном, и стал детищем секретного делопроизводства. В целях сохранения тайны распространялись слухи, что англичане выполняют заказ Русской армии на «полевые емкости для воды» (сначала хотели упомянуть Месопотамию, но ее британцы успели потерять). Из предложенных названий «цистерна», «резервуар» и «танк» выбрали последнее (tank - «бак», «емкость»). При перевозке первых танков на них писали кириллицей: «Осторожно. Петроградъ» (правда, неграмотно написанное «ПЕТРОГРААБ» показывало, что никто из русских в этой акции не участвовал). 8 февраля «Большого Вилли» показали королю Георгу V, а 12 февраля прошли уже официальные испытания. Поскольку это был первый образец, прародитель, за ним утвердилось прозвище «Мать» (Mother). 28,45-тонный танк (выдержать требования по массе не удалось) приняли на вооружение под обозначением Мк I, «Марка один». Суинтон составил «Заметки об употреблении танков». Основные их положения: не использовать танки раньше, чем их будет достаточное количество, применять на широком фронте, внезапно, без долгой артиллерийской подготовки, на подходящей для движения местности. Массирование, внезапность, танкодоступная местность – три основных принципа, не сразу осознанные военным руководством, но полностью подтвердившиеся опытом. Суинтон обосновал и принципы взаимодействия танков с пехотой и артиллерией. При Комитете имперской обороны образовали Комитет снабжения танками под председательством лейтенанта Стэрна. Бюрократическая машина заработала – вскоре появился еще и Департамент снабжения танками при Министерстве снабжения Ллойд-Джорджа, которому решили подчинить Комитет снабжения танками. Министерство снабжения, отказавшееся в декабре утвердить строительство танков, в феврале, через несколько дней после вхождения Комитета в его состав, выдало заказ на 100 танков Mk I, хотя Суэттер и Суинтон считали необходимым 3000. Поскольку заводу Фостера это было не под силу, заказ распределили так: 25 – Фостеру, 75 - «Метрополитэн Кэриэдж Вэгон энд Файненс Компани Лимитэд» (Бирмингем). Представителем Комитета в эту компанию назначили Вильсона (впоследствии вагоностроительные заводы не раз будут становиться танковыми). Приняв танки, сухопутные войска перевели к себе и специалистов – в марте 1916 г. Стэрн и Вильсон из флотских лейтенантов стали армейскими майорами. В конце августа образовался Департамент поставок механического вооружения. Его председатель майор Стэрн отвечал за дальнейшую разработку, производство и поставку танков.
Британский танк Mk.I в варианте "самец" на поле боя.
Схема компоновки Mk I сложилась в процессе разработки, когда «Маленький Вилли» обрастал новой ходовой частью и спонсонами. Корпус танка состоял из пяти основных частей — собственно корпус, две рамы гусеничного хода и два спонсона. Корпус в целом повторял коробчатую форму «Маленького Вилли» и внутри походил на машинное отделение боевого корабля – даже деревянный настил пола напоминал палубу. Высота внутреннего помещения позволяла человеку среднего роста продвигаться по нему, не пригибаясь, но в остальном оно было чрезвычайно тесно. Большую его часть занимали двигатель и трансмиссия. Перед двигателем размещалось отделение управления – рубка с двумя сиденьями. Экипаж составляли из восьми человек – офицера (обычно лейтенант или второй лейтенант) и семи нижних чинов. Водитель размещался в рубке справа, командир – слева чуть выше. Далее неоднократно будет использоваться название специальности «водитель» вместо более привычного для бронетехники «механик-водитель». Тому есть основание – специальность «механик-водитель» тогда еще только формировалась и появилась чуть позже. По сравнению с «Матерью», у Mk I рубку увеличили, дабы обеспечить хоть какой-то обзор. В проходах и спонсонах располагались наводчики и заряжающие (или пулеметчики), сзади у бортов – помощники водителя. В отличие от первых экземпляров «Матери» и «Большого Вилли», собиравшихся из мягкой котельной стали или катаной неброневой стали, корпус Мк I собирали из листов катаной брони. Делали корпус так – листы мягкой стали нарезали, сверлили в них отверстия под заклепки, затем закаливали и с помощью болтов и заклепок скрепляли уголками и стальными полосами. В апреле 1916 г. Суинтон предложил выполнить половину заказанных танков пулеметными – это отвечало задачам танков и ускорению производства. Так появилось деление танков на пушечно-пулеметных «самцов» (male) и пулеметных «самок» (female). Задачей последних было подавление пехоты противника в окопах и прикрытие «самцов» от возможных пехотных атак. Поскольку начальник Управления вооружений отказался выделять артиллерийские орудия для «сомнительных» машин. Адмиралтейство выделило морские 57-мм скорострельные пушки «Гочкис» (6-фунтовые, 6 pdr QF) с длиной ствола 40 калибров. Пушка имела кожух ствола, вертикальный клиновый затвор, гидравлический тормоз отката (сверху ствола) и пружинный накатник (под стволом). Предельная скорострельность составляла 15-20 выстр./мин. (в танке выдержать ее было невозможно), эффективная дальность - до 1800 м (разумеется, при стрельбе с места). Прицел – оптический. В спонсоне пушка монтировалась на тумбовой установке. Вращающаяся часть опиралась на неподвижное основание боевым штырем и фиксировалась соединительным кольцом. На вращающуюся часть цапфами укладывалась люлька качающейся части. Для наводки служил рычаг-правило, для управления огнем – пистолетная рукоятка со спусковым крючком, от движущегося казенника наводчика защищал боковой щит. Амбразуру спонсона перекрывал цилиндрический щит, связанный с вращающейся частью и имеющий вертикальные вырезы для пушки и прицела. Вырез для пушки закрывал щиток, связанный с люлькой. 57-мм выстрелы укладывались в нижней части спонсонов и в стеллажах между боковыми стенками, пулеметные патроны – в коробках с внутренней стороны щитов установок. Установка оказалась весьма неудобной. Стрельбу из пушки наводчик вел, стоя на коленях на деревянном настиле – фальшполу спонсона, под которым укладывали ЗИП. При откате казенник пушки почти достигал капота двигателя. Большой щит легко заклинивался при попадании между ним и стенками пуль, мелких осколков или камней с грунта. Стреляные гильзы выбрасывали через отверстие в нижней части двери спонсона. Кроме пушек «самцы» вооружались тремя-четырьмя пулеметами «Гочкис» - производство ручных пулеметов французской системы «Гочкис» англичане начали в Ковентри в 1915 году. Питание пулемета – от жесткой ленты (обоймы), охлаждение ствола – воздушное, боевая скорострельность – до 150 выстр./мин. Огонь из лобового пулемета вел командир. Амбразуры пулеметов снабжали откидными крышками Тяжелый танк Mk IV «самец» на занятиях по вождению преодолевает препятствие с помощью бруса самовытаскивания. Хорошо виден способ крепления бруса к гусеницам.
Германские солдаты и офицер позируют на фоне подбитого британского танка Mk.II
на случай извлечения пулемета. В бортах спонсонов и рубки делались лючки с внешними заслонками для стрельбы из личного оружия. Револьверы считались важным оружием – экипажи проходили специальные курсы стрельбы из них. И в бою окруженным танкистам действительно приходилось отстреливаться от пехотинцев противника. Командиру было крайне трудно управлять огнем. Размещение вооружения в тесных спонсонах, на небольшой высоте от земли в сочетании с плохим обзором допускало стрельбу только на малых дальностях, но задачи вооружения танков и не шли дальше. Для посадки и высадки экипажа в задней стенке каждого спонсона имелась дверь с наружными петлями, под дверью крепили ступеньку. Имелись также лаз в крыше корпуса и узкая дверь в кормовой стенке справа, за радиатором. Танк-«самка» вооружался 4 пулеметами «Виккерс» калибра 7,7 мм (.303) и 1-2 пулеметами «Гочкис». Каждый спонсон нес по два «Виккерса» в цилиндрических установках с бронировкой кожуха ствола. «Виккерс» - основной пулемет британской армии – имел питание от звеньевой ленты, боевую скорострельность до 300 выстр./мин., водяную систему охлаждения ствола, был громоздок. Зато в отличие от «Гочкиса» мог развивать интенсивный огонь. Люк-лаз с откидной дверью в задней стенке спонсона имел высоту 30 см и позволял протиснуться только ползком и боком, в случае пожара был почти бесполезен. Двигатель и коробку передач прямо заимствовали от тяжелого колесного трактора «Фостер» («Фостер-Даймлер»), разработанного для ВМФ. Марка «Даймлер» не должна удивлять: еще в 1891 г. упомянутый ранее британской конструктор Ф. Симмс приобрел у Даймлера права на производство его карбюраторных двигателей в Великобритании, но затем перепродал их Г. Лоусону, который с 1896 г. основал в Ковентри компанию «Даймлер Мотор Компани Лимитед» (она же «Инглиш Даймлер Мотор»), карбюраторный 6-цилиндровый бесклапанный двигатель «Даймлер» жидкостного охлаждения мощностью 105 л.с. (78,3 кВт) устанавливался на раме в средней части танка по оси и занимал пространство 1x1,5x0,7 м, так что по бокам от него оставались проходы шириной 0,35 м. Выхлопные трубы выводились вверх на крышу, имели эжекторы, но глушителями не снабжались, прикрывались от дождя и засорения скобами. Выхлоп вверх демаскировал танк искрами, нередко поджигал брезенты. Некоторые экипажи сами ставили глушители из пустых банок из-под масла, обкладывали трубы мокрыми мешками или глиной. Трубчатый радиатор с вентилятором располагался у задней стенки корпуса и соединялся с системой охлаждения двигателя трубой, проходящей под крышей. Отбор мощности на вентилятор – от коробки передач. Два бензобака по 114 л (25 галлонов) каждый размещались по бокам от рубки между внутренними и наружными стенками рам ходовой части (боковых выступов). Неудивительно, что рядом крепились огнетушители. К карбюратору бензин подавался самотеком. Если танк сильно наклонялся – на дне воронки, например, - подача бензина могла прерваться, и тогда экипаж переливал его из бака в карбюратор бутылкой. Запуск двигателя производился тремя-четырьмя членами экипажа П-образной рукояткой, расположенной над коробкой передач. Это было небезопасно – был случай, когда в момент начала работы двигателя танкист упал, поскользнувшись на масляном пятне, а с силой вырвавшаяся из рук рукоятка размозжила ему голову. Карданный вал через сцепление (конус на ферродовой подкладке с продольным управлением) передавал вращение от двигателя на двухскоростную коробку передач со скользящими шестернями, а выходной вал коробки передач через червячный редуктор – на дифференциал. Каждый поперечный выходной вал дифференциала нес на конце две шестерни, которые вместе с парой скользящих шестерен на отдельном валу образовывали двухскоростную бортовую (вторичную) коробку передач. Бортовые коробки понадобились ради 3-й и 4-й скоростей – на разработку новой основной коробки передач просто не было времени. На вторичном валу бортовой коробки передач находилась ведущая звездочка цепной передачи (цепь Галля), ведомая звездочка большего диаметра вращалась на одном валу с шестерней однорядного бортового редуктора, последний же приводил во вращение расположенное сзади ведущее колесо гусеничного хода. Скорости движения:
Германская двуколка проезжает мимо разбитого британского танка Mk IV «самка».
Женщины- работницы завода Фостера в Линкольне снялись на фоне собранного танка Mk IV. Работницы не отказали себе в удовольствии пошутить, выставив пиратский флаг.
на 1-й передаче - 1,2 км/ч, на 2-й - 2 км/ч, на 3-й - 3,6 км/ч, на 4-й - 6,4 км/ч. Средняя скорость движения по полю - 3,2 км/ч, заднего хода - 1,2-1,5 км/ч. Открытая бортовая передача быстро забивалась грязью. Сзади к танку шарнирно крепился хвост - на Х-образной раме монтировали два металлических колеса с ребордой, врезавшейся в грунт. Набор пружин прижимал хвост к земле, для подъема служил открыто установленный гидравлический домкрат, для поворота – тросовая тяга и шарнирные рычаги. Хвост служил для повышения устойчивости и увеличения ширины перекрываемого рва, а также для поворота и в качестве грузового прицепа. Управляли танком водитель, командир и два помощника водителя, работавшие на бортовых коробках передач. Водитель подавал им команды голосом, но чаше привлекал их внимание ударами рукой или молотком по капоту двигателя и на пальцах показывал номер передачи. Для крутого поворота поднимался хвост, водитель выключал сцепление, блокировал дифференциал, сжатым кулаком указывал одному помощнику поставить бортовую коробку в нейтральное положение, другому помощнику командовал 1-ю или 2-ю передачу (один или два пальца), затем включал сцепление. Командир, управлявший ленточными тормозами бортовых передач, подтормаживал соответствующую гусеницу. После поворота операции проделывались в обратном порядке. С остановленной гусеницей танк разворачивался почти на месте. Чтобы незначительно подправить курс или повернуть с большим радиусом, использовался колесный хвост – помощник поднимал хвост домкратом, водитель, вращая барабан с тросом, поворачивал хвостовые колеса, потом помощник открывал кран насоса, давая хвосту опуститься. Третий способ поворота – за счет разницы скоростей гусениц – требовал большей работы командира педалями тормозов. В любом случае требовались значительные усилия и согласованная работа 3-4 человек, что сильно ограничивало маневренность. Утверждают, что было весьма нелегко заставить машину двигаться в нужном направлении даже по хорошей дороге и на скорости пешехода. 26 сдвоенных опорных катков малого диаметра помещались, как в обойме, между стенками рам ходовой части вместе с ведущим и направляющим колесами и бортовыми коробками передач. Крепление осей катков в стенках усиливали уголками. Направляющее колесо крепилось впереди на салазках с винтовым механизмом регулировки натяжения гусеницы. Гусеница шириной 520 мм составлялась из 90 траков. Трак состоял из башмака из броневой стали и прикрепленных к нему двух рельсов (гребней). Изгиб одной грани штампованной пластины башмака прикрывал соединительный палец. Каждый третий опорный каток оснащался ребордой для направления гребней. Верхняя часть гусеницы скользила по особому рельсу, имелся только один поддерживающий ролик. Зацепление гусеницы – зубом ведущего колеса за соединительный палец шарнира траков. Нижняя ветвь гусеницы шла по дуге, соответствующей колесу диаметром 18,3 м, и на твердом грунте длина опорной поверхности не превышала 1,2-1,5 м. Так хотели уменьшить сопротивление движению и повороту. Но в результате машину сильно раскачивало. Общими недостатками гусениц, охватывающих корпус, были излишняя длина и масса гусеничной цепи, ее высокая уязвимость и низкий ресурс. Плохо было с наблюдением и связью. Командир и водитель пользовались смотровыми окнами в лобовом листе, прикрываемыми наружными бронещитками. В крыше рубки установили простейшие перископы, но вскоре от них отказались – командир и водитель просто не успевали ими пользоваться. Смотровые щели в бортах не обеспечивали хорошего обзора, зато осколки, брызги свинца от пуль, мелкие отколы с внутренней стороны брони при попадании пуль близко к щелям, попавших в броню вблизи их, поражали лица и глаза танкистов. Ранения лица и глаз составляли до 80% ранений танкистов Первой мировой войны.
Тяжелый танк Mk.IV на занятиях по вождению преодолевает препятствие при помощи бруса "самовытаскивания"
Для дальней связи в танке возле места помощника водителя крепили клетку с почтовыми голубями, которых выпускали через верхний люк или амбразуры. Голубиная почта получила в Первую мировую войну большое развитие. К концу войны, например, британцы на Западном фронте имели до 6 тысяч почтовых голубей. Имелись подвижные голубятни, обслуживавшие разные рода войск. Но пребывание в танке голуби выдерживали хуже людей и нередко просто дохли. Для ближней связи употребляли сигналы флажками или лампой. Использовали в бою и другие средства - высовывали из люка руку или лопату. Прибегали к действиям «делай, как я», но в дыму и при тряске сквозь узкие щели не всегда удавалось различить командирский танк. Держали связь пешими посыльными – опасный, но надежный способ. Не существовало и внутренних переговорных устройств. В передней части над лобовым листом корпуса крепились две фары. В танке штатно возили запасной бак с моторным маслом, два бачка со смазкой, три с водой (всего около 90 литров), запасные пулеметные стволы, запчасти к двигателю, двухдневный запас продовольствия. Буксирные приспособления представляли собой два ушка со стержнем (пальцем). На крыше Mk I поначалу монтировали двухскатную деревянную раму с проволочной сетью. Она служила для крепления маскировочного материала и защиты от ручных гранат. После первых боев на Сомме от этой громоздкой сетки («обезьяньей клетки», как ее иногда называли) отказались. Об удобстве работы для экипажа не было и речи. Танк на ходу швыряло, все не закрепленное внутри срывалось с места, а не закреплено было почти все возимое имущество. Кроме того, танки изрядно шумели. Это производило сильное моральное воздействие на противника, но мешало скрытному сосредоточению техники, а экипажи просто оглушало. На ходу в танке скапливались выхлопные газы, бензиновые пары. В течение 10 минут после запуска двигателя температура внутри танка достигала 40°С, даже в холода североевропейской зимы редко была ниже 32°, а порой достигала, по одним данным 50, по другим, даже 70°. В бою отравления выхлопными и пороховыми газами, тепловые удары были у экипажей «ромбовидных» танков обычным делом. Начиналось с головной боли, тошноты и кончалось бредом и обмороками. Бывали и смертельные случаи. Даже в бою танкисты иногда останавливали танк, выскакивали наружу и отдыхали под машиной. Проходимость танков оказалась ниже ожидавшейся. На твердом грунте удельное давление достигало 2 кг/см2, в мягкий грунт гусеница погружалась, увеличивая опорную поверхность и уменьшая удельное давление до 0,5 кг/см2, но при этом сильно возрастало сопротивление. Гусеницы вязли, и тяжелые машины садились на грунт, пни и камни. Дж.Ф.Ч. Фуллер писал позже, что эти танки «делали для ровной дороги и сухой погоды». Из-за большой ширины они с трудом проходили по теснинам или просекам. Невысокой была и механическая надежность и живучесть узлов, жесткость корпуса. Часты были прогибы днища и рам ходовой части, выводившие из строя узлы и агрегаты танка. Траки из упрочненной броневой стали оказались слишком хрупкими для тех постоянных ударных нагрузок и интенсивного износа, которым подвергались, - водители танков старались избегать щебня или камней, переходов через железнодорожные переезды. Всего было выпущено 75 Мк I-«самцов» и столько же «самок». После первых боев танков на Сомме генерал Хэйг 29 сентября 1916 г. потребовал увеличить заказ до 1000, потом 1250 танков, внеся улучшения в конструкцию. Военный совет поспешил в октябре отменить этот заказ, ссылаясь на несовершенство танков. 23 ноября 1916 г. в Лондоне созвали совещание по поводу дальнейших работ над танками. Лейтенант Стэрн, нарушая субординацию (благо положение финансиста и «временный» характер его военной службы позволял ему не опасаться за последствия), обратился к Ллойд-Джорджу, который, став премьер-министром, разрешил увеличить заказ на 1917 г. Против этого не возражал и начальник Генерального штаба Робертсон. Выдали новые заказы на броневые плиты, вооружение, стальные поковки. Началось расширение заводов. Продолжал свое участие в программе Фостер, со временем в нее включились заводы «Ковентри Орднанс» в Глазго и «Армстронг-Уитворт энд Ко» в Ньюкасле. Запланировали последовательный выпуск трех модификаций - 50 Mk II в январе 1917 года и 50 Mk III к 7 февраля в качестве переходных, а затем до 31 мая выпускать в неделю по 20 Mk IV. Mk IV не имел колесного хвоста. Отказу от него способствовал якобы эпизод, когда у одного Mk I хвост «отстрелили» снарядом, и это не сказалось на маневренности танка. Ширина перекрываемого рва уменьшилась на 0,5 м, а общая длина танка – почти на 2 м, так что отказ от такого рудимента был полезен. На месте «хвоста» остался ящик для имущества. Стенки спонсонов несколько скосили внутрь. Круглый лючок в крыше заменили более удобным прямоугольным с откидной вперед крышкой, прикрыв его кожухом. Общую емкость бензобаков увеличили до 281,4 л. Стальные опорные катки и ведущие колеса заменили чугунными. Выхлопную трубу вывели вдоль крыши на корму. На «самки» вместо «Виккерсов» начали ставить ручные пулеметы «Льюис» с питанием из дискового магазина, воздушным охлаждением, боевой скорострельностью до 150 выстр./мин. Выбор «Льюиса» (выпускался оружейной фабрикой в Бирмингеме), видимо, объяснялся его широким признанием на тот момент в британской пехоте и авиации. На Mk III планировали увеличить толщину брони бортов до 12 мм, в стенках корпуса выполнили отверстия для крепления накладных бронелистов («экранов»), но их так и не установили. Каждый шестой трак уширили, укрепив на нем болтами шпору с развитым грунтозацепом. Ввели балку самовытаскивания. Поначалу это был 2-метровый торпедообразный деревянный брус, крепившийся на крыше поперек машины. Если гусеницы начинали буксовать, их тормозили, кто-либо из экипажа выбирался на крышу и цепями крепил брус к тракам гусениц. Гусеницы пускали вновь, балка упиралась в грунт и давала им опору. По сию пору танкисты предпочитают иметь на машине балку или бревно как старое и надежное приспособление для самовытаскивания. Mk II и Мк III выпустили по 50 единиц каждого (по 25 «сам¬цов» и столько же «самок»). После поставки достаточного количества Mk IV оставшиеся на ходу Мк I, II и III использовали как учебные или специальные. В мастерских танкового корпуса Mk I разоружили и превратили в танки снабжения (именовались также «тендерами»),при этом спонсоны переделывали в «грузовые» - внутренний объем спонсона освобождался, а амбразуры заделывались. Грузоподъемности такого «тендера» хватало для снабжения пяти боевых танков. Такие танки снабжения использовали у Мессии в июне 1917 года. Часть Mk II и III переделали в «радиотанки» - в одном спонсоне размещали радиостанцию с аккумуляторной батареей, в другом оборудовали место радиста. На рубке крепили мачту, удерживаемую растяжками, на которой натягивали антенну из вертикальных проводов. Впервые «радиотанки» использовали в сражении на Ипре. Работать такая радиостанция могла только на стоянках, хотя делались опыты с работой радиостанции в движении с использованием волочащейся за танком проволочной антенны.
Заказ на постройку танков Mk IV выдали в сентябре 1916 года, к производству он был готов в феврале 1917-го, в марте начали поставку, в мае их получили британские танкисты во Франции. Планировали выпустить до 1200 танков, всего собрали 1015 — 420 «самцов» и 595 «самок» (примерно три «самки» на два «самца»). Танки строились не только на средства метрополии. Скажем, один Mk IV «подарили» правительству Великобритании власти британского протектората Малайзии. Этот танк даже нес на лобовом листе изображение традиционного для Юго-Восточной Азии дракона, а на борту – рисунок глаза в «восточном» стиле. Доставлять Mk IV во Францию начали в апреле 1917г., их боевой дебют состоялся в июне у Мессин. В устройство танка внесли ряд улучшений, связанных в основном с бронированием и вооружением. В связи с использованием германской пехотой бронебойных пуль типа SmK толщину брони в лобовой части довели до 16 мм, бортов – до 12, а крыши до 8 мм. Бронирование наконец защищало танк от ружейно-пулеметного огня на всех дальностях. Спонсоны больше скосили снизу, уменьшив их «зарывание» в грунт при крене танка. Один из первых танкистов из бывших моряков говорил, что танк при движении раскачивается «как торпедный катер во время шторма», так что спонсоны часто цепляли грунт. Скосы, конечно, не уменьшили раскачивание, но танки перестали застревать из-за зарывания нижней грани спонсона. Кроме того, спонсоны теперь могли вдвигаться внутрь корпуса по салазкам, что облегчало транспортировку по железной дороге – у Mk I, II и III спонсоны приходилось отделять. Тут можно вспомнить эпизод, описанный Лиддел-Гартом, когда один из генералов штаба Хэйга потребовал доставить танки к фронту по определенной железнодорожной линии. Технический специалист указал, что если выбрать другой путь, удастся избежать двух тоннелей, через которые танки не пройдут по своим габаритам, на что получил резкий ответ: «Ну, тогда расширьте тоннели!» Тоннели, конечно, расширять не стали, а убираемые спонсоны стали существенным подспорьем при перевозке танков. Но в бою иногда, при большом крене и тряске, спонсоны срывали фиксаторы и, внезапно сползая в танк, калечили экипаж. Размеры двери спонсона увеличили с 600x400 до 900x500 мм. На «самках» спонсоны заметно уменьшили, так что масса танка несколько снизилась. Под пулеметными спонсонами выполнили люки-лазы с двух-створчатыми крышками, посадка и – главное – высадка облегчились. Кроме того, имелись люки в крыше. Стволы орудий укоротили с 40 до 23 калибров (т.е. с 2,28 до 1,31 м). Укороченные стволы облегчали вдвижение спонсонов внутрь, не утыкались в землю при крене и не задевали деревья или стены домов. Уменьшение массы и размеров орудия облегчало его наведение в бою и демонтаж при ремонте. При небольших дальностях ведения огня укорочение стволов и уменьшение начальной скорости снаряда до 441 м/с было оправданно. Эффективная дальность – при стрельбе с места, конечно, - не превышала 400 ярдов (около 365 м). Угол наведения орудия по горизонтали составлял 100-110”. В боекомплект орудий входили картечные выстрелы, часто помогавшие «очищать» окопы огнем накоротке. Размещение боекомплекта по-прежнему было источником высокой взрывоопасности. Пулеметы «Льюис» крепились в шаровых установках, на «самках» эти установки монтировались в поворотных цилиндрических щитах. На «самцах» было четыре «Льюиса», из них два запасных, на «самках» - шесть, из них один-два запасных. Питание пулемета «Льюис» - из крепящегося сверху диска на 47 патронов, мог использоваться и увеличенный диск емкостью 96 патронов. Это было определенным преимуществом перед пулеметом «Гочкис» с питанием от жесткой обоймы («полосы») на 14 патронов. Для установки в танк использовалась «авиационная» модификация пулемета с заменой приклада рукояткой под левую руку. Кожух системы воздушного охлаждения, обеспечивавшей «Льюису» возможность ведения интенсивной стрельбы, требовал увеличить амбразуры. Бронировать такие амбразуры было сложно, углы наведения оказались невелики, а работа с пулеметами малоудобной. Однако шаровая установка была лучше, чем прежняя цапфенная, и использовалась на машинах следующих марок для пулеметов «Гочкис», которые специальная комиссия рекомендовала в мае 1917 г. «Гочкис» Mk I* с жесткой полосой (обоймой) на 30 патронов или полужесткой лентой, принятый в июне в качестве танкового, оказался, пожалуй, самой удачной модификацией ручного пулемета «Гочкис». Модернизировали двигатель. Алюминиевые поршни и двойные карбюраторы позволили повысить мощность до 125 л.с., хотя удельной мощности в 4-5 л.с./т все равно было маловато. Установили регулятор малых оборотов, эжектор выхлопной системы, наконец, ввели глушитель, расположив его на крыше. Система подачи горючего - «Автовак» («Вакуум»). Бачок системы крепили над карбюратором, вакуумный насос работал от двигателя. Бензин выкачивался из баков в бачок за счет разрежения и подавался в карбюратор собственной тяжестью. Важной новинкой стала установка бензобаков вне корпуса на корме, так что их прикрывали выступы ходовой части. Емкость баков составляла 272,5 л (максимально 318 л). Выше баков монтировали радиатор. Опорные катки, ведущее и направляющее колесо, траки гусениц изготавливали теперь из литой стали, легированной никелем. Масса одного трака гусеницы составляла 25,4 кг. Шпоры для лучшего сцепления с грунтом крепили на каждый третий, шестой или девятый трак. Установили грязеочистители. Цепную передачу закрыли от засорения. Уменьшился и «занос» грязи гусеницами во внутренний объем машины. Сзади на крыше в особой коробке укладывали буксирный трос или запасные канистры с горючим. Обычно тросом буксировали грузовые волокуши – до трех на танк. Появились средства навигации в виде магнитного компаса. Попытки компенсировать влияние стальных масс на компас небольшими «отстраивающими» магнитами не дали результатов. Поэтому остановились на простом приеме – на каждом танке практически определяли положение стрелки компаса при известных курсах, сводили полученные поправки в таблицу, которая и передавалась водителю танка. Усовершенствовали и «систему самовытаскивания». К корпусу болтами крепили согнутые из стального уголка направляющие, приподнимавшиеся над верхней ветвью гусениц и рубкой. На направляющих цепями крепили новую «незарывающуюся» балку в виде призматического бруса тикового дерева длиной 3,6 м с сечением 225x175 мм) с окованными железом концами. Весила такая балка около 400 кг. Mk IV обладал неплохой ударной силой. В проволочных заграждениях он оставлял проходы шириной до 2,5 м. В первый день сражения под Камбрэ у Бурлона один Mk IV прошел через каменный забор высотой 1,5 м, фруктовый сад и, развернувшись, сломал угол здания. Но надежность танка возросла ненамного. Капитальный ремонт требовался после 100-112 км пробега. На Mk IV опробовали гусеничный обвод, значительно пониженный в задней части, с удлиненной опорной поверхностью, прозванный за характерную форму «Тэдпол» (tadpole - «головастик»). В Центральных мастерских заготовили комплекты задних выступов для массовой переделки танков по схеме «Тэдпол», но переделку так и не провели. В опытном порядке между задними выступами ходовой части крепили платформу с минометом Стокса – едва ли не первый вариант самоходного миномета. Идея вооружения танков «мортирами» высказывалась еще в ноябре 1916 г. Мартелем, предлагавшим к «боевым танкам» и «истребителям пулеметов» добавить «торпедные танки» (по аналогии с морской тактикой) для борьбы с узлами сопротивления противника навесной стрельбой тяжелыми снарядами. По мере поставки танков Mk V часть Mk IV переделывали в танки снабжения по аналогии с Mk I. Однако именно Mk IV остался самым массовым британским танком в 1916-1918 годах.
Источник: С.Федосеев "Самые первые танки «Дьявол идет!»" «Самцы» и «самки» Первой Мировой Москва «Яуза» «Стратегия КМ» «Эксмо» 2011
Продолжение обзора Британских танков Первой Мировой Войны смотри в следующей статье...
